В мире, пережившем глобальную биологическую катастрофу, женское население сумело не просто выжить, но и построить принципиально новую цивилизацию, основанную на гармонии, устойчивом развитии и разумном потреблении. Старые города опустели, уступив место экопоселениям, где возобновляемая энергия, локальное производство пищи и глубокое уважение к природе стали нормой. Социальная структура была пересмотрена: женщины получили неограниченную свободу выбора жизненного пути, будь то фундаментальная наука, продвинутый биохакинг, искусство или духовные практики. Воспроизводство населения взяла на себя технология – процедуры искусственного оплодотворения гарантировали рождение исключительно девочек, что закрепляло новый статус-кво и, как казалось, навсегда исключало из уравнения хаос и агрессию, ассоциируемые с мужским началом. Этот мир, лишенный конфликтов и построенный на рациональном сотрудничестве, воспринимался его обитательницами как окончательная, идеальная форма человеческого общества.
Однако утопия оказалась хрупкой. За пределами ухоженных экогородков, в руинах мегаполисов прошлой эпохи, выжила иная форма жизни. Группы уцелевших мужчин и женщин, не принявших новый порядок, создали свои вольные, анархичные сообщества. Они существовали за счет scavenging – сбора уцелевших технологий и воровства энергии у «нового мира», ценя свою дикую свободу, эмоциональную непосредственность и традиционные формы отношений, включая естественное зачатие. Именно столкновение этих двух полярных миров становится центральным конфликтом, когда Рада, учительница из образцового поселения «Два холма», во время одной из своих внешних миссий сталкивается с Герасимом, или Герой, – молодым, вольным «приматом» из мира руин. Эта встреча не просто нарушает физические границы её безопасной реальности, она взламывает её внутренние убеждения и ставит под сомнение все основы общества, которое она считала единственно верным. Для Рады Гера становится живым воплощением запретного, опасного, но невероятно притягательного мира чувств, страстей и неподконтрольной свободы. Их взаимодействие бросает вызов самой сути её идентичности и угрожает расколоть хрупкий консенсус её мира, поскольку демонстрирует, что идеал, построенный на исключении целой части человеческой природы, возможно, является не завершением истории, а лишь её очередной, не менее проблематичной главой.